13 лет в лагерях.
Вацлав Дворжецкий родился 3 августа 1910 года в Киеве в семье потомственных дворян. Образованный и начитанный юноша учился одновременно в театральной студии при Киевском польском драматическом театре театре (1927-1929) и параллельно- в Киевском политехническом институте (1928-1930).
Юноше ещё не исполнилось и двадцати лет, как его арестовали. За активное участие в кружке "ГОЛ" (группа освобождения личности), он был осуждён, и с 1930 по 1937 год провёл в лагерях, строя железные дороги. Однако после смены Вацлав отправлялся не отдыхать, а шёл в лагерный театр "Туломская театральная экспедиция". Так и состоялся его дебют, как театрального актёра.
Сам Вацлав Янович никогда не жалел об этих годах. "Я сейчас анализирую то, что со мной произошло, и вот парадокс: моя судьба кажется мне сложившейся на редкость удачно. "Там" я многое наблюдал, многое увидел и понял. До лагеря мне пришлось заниматься в театре- в глухой Медвежке довелось играть в самой, может быть, великой группе в своей жизни. Лагеря собирали лучших людей страны, большую часть творческой элиты, цвет нации, там была огромная концентрация порядочности, мужества, доброты и свободы. Это объективно, поверьте мне, и это не идёт ни в какое сравнение с сегодняшней разобщённостью и отчуждённостью людей, формально свободных. В Соловках, на Беломорканале, в Сибири- везде, куда меня "перемещали"- мы уже ничего больше не боялись..."
После освобождения в 1937 году Вацлаву определили место проживания в Омске. Здесь в ссылке он познакомился с балериной Таисией Владимировной. Они поженились, и через год у Дворжецких родился сын Владислав.
Перед войной Вацлав Янович успел поработать как актёр и режиссёр в Омском ТЮЗе, Таганрогском драматическом театре и Омском областном драмтеатре. А затем, осенью 1941 года, вновь последовал арест. В общей сложности Дворжецкий провёл в лагерях около 13 лет. Как можно было это выдержать? Его спасало воображение: роя котлован, Вацлав представлял, что строит замок и в этом замке он будет королём. В бараке начиналась новая игра- так вот втянулся в лагерную рутину и выжил.
Искусство Любви.
После освобождения по второму сроку в 1946 году Дворжецкий возвращается в Омск, работает в драматическом театре актёром и режиссёром. у него "минус 100"- нельзя жить в больших городах и приграничных зонах. Это не важно, всё равно где жить, лишь бы дали работать. Проблема: такое "пятно"- враг народа, 14 лет за решёткой, мало кто отваживался принять его. Боялись. Вот в Омске приняли, и были рады. Здесь и произошла судьбоносная встреча, которая стала началом счастливой, трудовой, но светлой и радостной жизни длиной в сорок лет и три года...
Рива Левите, только что окончившая ГИТИС, появилась в театре во всём блеске послевоенной красоты- чёрное пальтишко, не снимавшееся в течении пяти лет, и новая голубая шляпка с чёрной вуалеткой, купленная специально к устройству на работу в Омск (как же режиссёр без шляпки-то?). Но это не главное. Главное- огромные лучистые глаза! Тоненькая, окрылённая надеждами,  полная искренности и желания работать, воплощать свои мечты (ведь и из Москвы, в которой выросла, уехала, чтобы быть самостоятельным режиссёром, а не ассистентом в одном из московских театров)- конечно, Дворжецкий не мог пройти мимо, он увидел её сразу. Но завоевать внимание и благосклонность оказалось не просто даже ему- сорокалетнему красавцу, одному из ведущих актёров, за которым ходили толпы поклонниц. А она долго не могла простить ему первый оценивающий взгляд и неделикатное обращение с шекспировским текстом. На репетиции "Ромео и Джульета", после которой они впервые столкнулись на лестнице, Дворжецкий (Меркуцио) вместе со своим партнёром, игравшим Бенволио, складно и живо вели сцену, но только в вольном переложении, от Шекспира мало что там оставалось. Рива Левите, ученица Завадского, не могла смотреть на это спокойно...
Как-то сами собой завязались очень тёплые, близкие отношения. Гуляли по вечерам, разговаривали об искусстве. Она знала, что он человек с непростой судьбой, и старше, но с ним было безумно интересно и удивительно надёжно. Как-то пригласил на речную прогулку по Иртышу на яхте! Оказывается, он построил её сам, своими руками, называлась она "Марс". Это было первое совместное путешествие, которое положило начало большому плаванию, продлившемуся долгие-долгие годы. Может быть, они сами не поняли, когда нежная дружеская привязанность переросла в настоящую Любовь. Отношений не афишировали, но появились "доброжелатели", убеждавшие Риву не связываться с "неблагонадёжным товарищем". Вызывали в горком комсомола, советовали поостеречься, не делать поспешных шагов. Это штрихи времени, не более того. Они уже не могли изменить Судьбу. "Хватит валять дурака, давай уже поженимся",- сказал однажды Дворжецкий посреди какого-то разговора, резко переменив его тему. Рива потом спрашивала, как это он решился сказать такое. Действительно, было не просто решиться: столько пережито, один брак уже распался, двое детей. "Да не мог не сказать, вот и сказал".
Началось их теперь уже совместная кочевая жизнь, большое увлекательное путешествие продолжалось. Омск, Саратов, Нижний Новгород.  Вечные гостиницы, служебные квартиры. Они никогда не предавали значения быту, всегда легко "снимались с места", единственное, чем "обрастали",- это книги. Разные театры, разные спектакли, совместная творческая и повседневная жизнь, которая была наполнена бесконечными беседами об искусстве, философии, о происходящем в стране (уже наступил период "оттепели", что-то начало меняться), общение с друзьями. В Нижнем уже остались насовсем. Здесь родился Женя, сюда же, в небольшую квартирку, которую получили спустя годы и которую Рива Яковлевна по праву окрестила "декорацией"- так она была мала, любили приезжать Владик и Таня- дети Вацлава Яновича. Они были и Ривиными детьми, родными и близкими ей людьми. Они слетались к этому дому в Нижнем, как к очагу, который всегда горит и всегда дарит свой свет и любовь тем, кто в этом нуждается.
Сорок лет и три года вместе, сорок лет и три года Счастья...
Искусство быть другим.
увлечённость и стремление к познанию нового не знали границ. Вацлав Янович увлекался рыбалкой, подводным плаванием, фотографией, садоводством, пчёлами (была даже своя небольшая пасека, это уже в Нижнем), а ещё мотоциклами и автомобилями. Многообразие увлечений не делало их поверхностными и преходящими, во всём он добивался совершенства, во всём стремился "дойти до самой сути". И в первую очередь это касалось театра, горячо любимой, трудной профессии актёра, которая была для него смыслом существования.
"Природа- это красота! Можно вызубрить роль, научиться смеяться и плакать на сцене, овладеть техникой игры- а твой герой будет мёртвым. Жизнь в него может вдохнуть только духовно богатый человек. Истоки этого богатства я ищу и нахожу в общении с природой. Она даёт пищу душе, из её материала я строю художественный образ",- сказал он в одном интервью.
Он сыграл более 200 ролей в театре, а сниматься впервые начал после 50, и тоже успел немало. Решиться было непросто: в кинематографе особая специфика, сильно отличающаяся от театральной, где образ выстраивается последовательно и целостно; здесь же всё раздроблено, картина снимается по эпизодам и зачастую от конца к началу. Тут судьбоносную роль сыграл Владимир Басов, который пригласил Дворжецкого на съёмки своего фильма "Щит и меч" (Вацлав Янович сыграл Лансдорфа). Это была школа, заново приходилось многому учиться вместе с совсем молоденькими, тогда ещё начинающими артистами- Любшиным, Янковским,, Демидовой, Титовой. Но неизведанное не отпугивало, а, наоборот, всегда захватывало Дворжецкого. После фильма "Щит и меч" съёмки следовали одна за другой, бесконечная работа, бесконечные поиски. Он брался за всё- неважно было, главная роль или нет, важно, что несёт в себе образ и как донести до зрителя. Вацлав Янович говорил, что каждый новый фильм для него- это возможность приобщиться к новой группе людей, почувствовать их, это каждый раз новый мир и открытие.
Он всегда оставался молодым человеком в душе, готовым взяться с энтузиазмом за любое начинание. Стал работать на телевидении, приезжал играть разовые спектакли в Москву в "Современник", писал картины, книгу- не останавливался ни на секунду. С возрастом у него стало ухудшаться зрение- сказались свинцовые рудники Вайгача, к середине 80-х годов он почти ослеп. Но хотелось читать, хотелось работать, а не быть выключенным из активной жизни. Выход был найден. Местная горьковская библиотека разрешила пользоваться своим книжным аудиофондом; так он "перечитал" заново всю классику- Толстого, Достоевского, Тургенева, Гоголя. И не смотря ни на что продолжал сниматься. Рива Яковлевна начитывала текст на плёнку и оставляла ему магнитофонную запись. Он запоминал быстро- велико было стремление остваться Артистом, делать своё дело, служить призванию- и ехал на съёмки. Рива его провожала,ассистенты встречали, он играл, снимался, и зрителям никогда не приходило в голову, что человек на экране, приковывающий к себе внимание (а его нельзя не заметить даже в самом незначительном эпизоде),- почти слепой: его голубые глаза оставались глубокими, живыми, вдумчивыми, отражая его внутренний мир...
Он работал до последнего дня. Мечтал сняться в кино вместе с Женей. И такая возможность представилась: в 1993 году их пригласили в фильм "Хаги-Трагер", один из первых советских мистических триллеров. Небольшая роль Мастера-кукольника была выучена, и на вечер 11 апреля был куплен билет в Москву, на съёмки. А утром его не стало...
Он был красивым человеком- во всех своих проявлениях, мужественным и благородным. Благородным не по крови и происхождению. Нет, в нём жила удивительная способность противостоять ударам Судьбы и быть её творцом, а не беспомощным наблюдателем, и эта способность черпала силы в величии его Духа.
По странному стечению обстоятельств в те дни по телевидению шла премьера фильма "Белые одежды" по роману Дудинцева. В этом фильме Вацлав Янович Дворжецкий сыграл одну из своих последних ролей- старого профессора Хейфица, восстающего против скудоумия в науке. Чем-то этот образ близок к самому Дворжецкому, который сказал в одном из последних интервью:"Homo Sapiens- существо разумное, а следовательно, всему неразумному сопротивляющееся. Я с юности привык противостоять обстоятельствам. Человек всё может!"
Вацлав Янович Дворжецкий остаётся живым примером стойкого преодоления превратностей судьбы и испытаний, учителем в трудном искусстве быть самим собой. Быть, а не казаться.
"Взгляд на досуге", 2010.