* * * Пустое ВЫ сердечным ТЫ Она, обмолвясь, заменила, И все счастливые мечты В душе влюбленной возбудила. Пред ней задумчиво стою; Свести очей с нее нет силы; И говорю ей "как ВЫ милы!" И мыслью: "Как тебя люблю!" * * * Мой голос для тебя и ласковый, и томной Тревожит позднее молчанье ночи темной. Близ ложа моего печальная свеча Горит; мои стихи, сливаясь и журча, Текут, ручьи любви, текут полны тобою. Во тьме твои глаза блистают предо мною, Мне улыбаются, и звуки слышу я: Мой друг, мой нежный друг... люблю... твоя... твоя.
Дети на полу.
В качестве камер-юнкера Пушкин часто бывал у высокопоставленных особ, которые на всякий выдающийся талант всё ещё продолжали смотреть как на нечто шутовское. Пушкин был брезглив на подобное отношение к себе и горячо протестовал меткими, полными сарказма остротами. Явившись раз к такому лицу, Пушкин застал его выляющимся на диване и зевающим от скуки. При входе поэта особа, разумеется, и не подумала изменить позы, а когда Пушкин, передав, что было нужно, хотел удалиться, то получил приказание произнести экспромт. -Дети на полу, умный на диване,- скврзь зубы сказал раздосадованный поэт. -Ну что же тут остроумного?- возразила особа.-Дети на полу, умный на диване. Понять не могу...Ждал от тебя большего! Пушкин молчал, и когда высокопоставленное лицо, повторяя фразу и слоги, дошло наконец до смысла (Детина полоумный на диване), то, разумеется, Пушкин был немедленно с негодованием отпущен. "Весёлый календарь", 2006.
К сестре. Ты хочешь, друг бесценный, Чтоб я поэт младой, Беседовал с тобой И с лирою забвенной, Мечтами окрилённый, Оставил монастырь И край уединённый, Где непрерывный мир Во мраке опустился И в пустыне глухой Безмолвно воцарился С угрюмой тишиной. . . . . . . . И быстрою стрелой На невский брег примчуся, С подругой обнимуся Весны моей златой, И, как певец Людмилы, Мечты невольник милый, Взошед под отчий кров, Несу тебе не злато (Чернец я не богатый), В подарок пук стихов.
Тайком взошед в диванну, Хоть помощью пера, О, как тебя застану, Любезная сестра? Чем сердце занимаешь Вечернею порой? Жан-Жака ли читаешь, Жаплиса ль пред тобой? Иль с резвым Гамильтоном Смеёшься всей душой? Иль с Греем и Томсоном Ты пренеслась мечтой В поля, где от дубравы В дол веет Ветерок, И шепчет лес кудрявый, И мчится величавый С вершины гор поток? Иль моську престарелу, В подушках поседелу, Окутав в длинну шаль И с нежностью лелея, Ты к ней зовёшь Морфея? Иль смотришь в тёмну даль Задумчивой Светланой Над шумною Невой? Иль звучным фортепьяно Под беглою рукой Моцарта оживляешь? Иль тоны повторяешь Пиччини и Рамо?
Но вот уж я с тобою, И в радости немой Твой друг расцвёл душою, Как ясный вешний день. Забыты дни разлуки, Дни горести и скуки, Исчезла грусти тень.
Но это лишь мечтанье! Увы, в монастыре, При бледном свеч сиянье, Один пишу к сестре. Всё тихо в мрачной келье; Защёлка на дверях, Молчанье, враг веселий, И скука на часах! Стул ветхий, необитый, И шаткая постель, Сосуд, водой налитый, Соломенна свирель- Вот всё, что пред собою Я вижу, пробуждён. Фантазия, тобою Одной я награждён, Тобой пренесённый К волшебной Иппокрене, И в келье я блажен.
Что было бы со мною, Богиня, без тебя? Знакомый с суетою, Приятной для меня, Увлечён в даль судьбою, Я вдруг в глухих стенах, Как Леты на брегах, Явился заключённым, Навеки погребённым, И скрыпнули врата, Сомкнувшися за мною, И мира красота Оделась чёрной мглою!.. С тех пор гляжу на свет, Как узник из темницы На яркий блеск денницы. Светило ль дня взойдёт, Луч кинув позлащённый Сквозб узкое окно, Но сердце помрачённо Не радует оно. Иль позднею порою, Как луч на небесах, Покрытых чернотою, Темнеет в облаках,- С унынием встречаю Я сумрачную тень И с вздохом провожаю Скрывающийся день!.. Сквозь слёз смотрю в решётки, Перебирая чётки.
Но время протечёт, И с каменных ворот Падут, падут затворы, И в пышный Петроград Через долины, горы Ретивые примчат; Спеша на новоселье, Оставлю тёмну келью, Поля, сады свои; Под стол клобук с веригой- И прилечу расстригой В объятия твои.
Желудок просвещенного человека имеет лучшие качества доброго сердца: чувствительность и благодарность.(1834)
Вставка. Во время написания "Евгения Онегина" Пушкину заметили, что при описании театра для полноты сходства следовало бы упомянуть и о манере поэта наступить всем на ноги в проходах между креслами. И поэт вставил:"Идёт меж кресел по ногам..." Автограф. Во время пребывания Пушкина в Оренбурге один тамошний помещик приставал к нему, чтобы он написал ему стихи в альбом. Поэт отказывался. Помещик придумал способ выманивать у него автограф. Он имел хорошую баню и предложил её к услугам дорогого гостя. Пушкин, выходя из бани, в комнате для отдыха нашёл на столе альбом, перо, чернильницу. Улыбнувшись шутке хозяина, он написал в альбом:"Пушкин был у А-ва в бане". Календарь "Весёлый" 2006.
Эпиграмма. (Подражание французскому.) Супругою твоей я так пленился, Что если б три в удел достались мне, Подобные во всём твоей жене, То даром двух я б отдал сатане, Чтоб третью лишь принять он согласился.
Романс. Под вечер, осенью ненастной, В далёких дева шла местах И тайный плод любви несчастной Держала в трепетных руках. Всё было тихо- лес и горы, Всё спало в сумраке ночном; Лна внимательные взоры Водила с ужасом кругом.
И на невинном сем творенье, Вздохнув, оставила их... "Ты спишь, дитя, моё мученье, Не знаешь горестей моих, Откроешь очи и, тоскуя, Ко груди не прильнёшь моей. Не встретишь завтра поцелуя Несчастной матери твоей.
Её манить напрасно будешь!.. Стыд вечный мне вина моя,- Меня навеки ты забудешь; Тебя не позабуду я; Дадут покров тебе чужие И скажут: "Ты для нас чужой!" Ты спросишь: "Где ж мои родные?" И не найдёшь семьи родной.
Мой ангел будет грустной думой Томиться меж других детей! И до конца с душой угрюмой Взирать на ласки матерей; Повсюду странник одинокий, Предел неправедный кляня, Услышит он упрёк жестокий... Прости, прости тогда меня.
Быть может, сирота унылый, Узнаешь, обоймёшь отца. Увы! где он, предатель милый, Мой незабвенный до конца? Утешь тогда страдальца муки, Скажи: "Её на свете нет- Лаура не снесла разлуки И бросила пустынный свет".
Но что сказала я?.. быть может, Виновную ты встретишь мать, Твой скорбный взор меня встревожит! Возможно ль сына не узнать? Ах, если б рок неумолимый Моею тронулся мольбой... Но, может быть, пройдёшь ты мимо- Навек рассталась я с тобой.
Ты спишь- позволь себя, несчастный, К груди прижать в последний раз. Закон неправедный, ужасный К страданью присуждает нас. Пока лета не отогнали Беспечной радости твоей,- Спи, милый! горькие печали Не тронут детства тихих дней!"
Но вдруг за рощей осветила Вблизи ей хижину луна... С волненьем сына ухватила И к ней приближилась она; Склонилась, тихо положила Младенца на порог чужой, Со страхом очи отвратила И скрылась в темноте ночной.
Свет-Наташа! где ты ныне? Что никто тебя не зрит? Иль не хочешь час единый С другом сердце разделить? Ни над озером волнистым, Ни под кровом лип душистым Ранней-- позднею порой Не встречаюсь я с тобой.
Скоро, скоро холод зимный Рощу, поле посетит; Огонёк в лачужке дымной Скоро ярко заблестит; Не увижу я прелестной И, как чижик в клетке тесной, Дома буду горевать И Наташу вспоминать. 1815.
